Начала понимать то, что писал про Венецию он, и перестала всё остальное.
Нужно было, наверное, им быть, не любившим по-настоящему ничего кроме языка, уходившим всё дальше, закрывая за собой все двери (чьё это?), чтобы по-настоящему видеть те три четверти города, которые не здесь.
Город-призрак, сердце мира, живое существо с зеленой водой вместо крови.
"и если бы я больше ничего не видел в жизни, этого было достаточно."
***
Так выходят из вод, ошеломляя гладью
кожи бугристой берег, с цветком в руке,
забывая про платье, предоставляя платью
всплескивать вдалеке.
Так обдают вас брызгами. Те, кто бессмертен, пахнут
водорослями, отличаясь от вообще людей,
голубей отрывая от сумасшедших шахмат
на торцах площадей.
Я пишу эти строки, сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одном
пиджаке, поддав, раздвигая скулы
фразами на родном.
Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня.
Но именно за эти зацепилась поначалу.